Девочка возвращается уже с дарами и от Печки, и от Яблони, и от Реки, уже принимает эту материнскую энергию. Невозможно уже отказаться, иначе налетят гуси-лебеди, затащат, заклюют, братца отберут, погибнет братец. И тогда она возвращается в род, в семью, но уже с новым опытом, новым сознанием, с пониманием, что она теперь часть этой системы, с благодарностью и умением принимать дары, и более того, с появлением в ней архетипической женской, материнской силы. Если ты не почитаешь свою маму, то откуда возьмётся в тебе почитание женщины в себе? Неоткуда взяться.
Если говорить метафорически, то гуси-лебеди в нашем внутреннем мире вызывают чувства, эмоции, прежде всего, страх. У нас всего два вида мотивации, когда мы что-то начинаем делать: из желания — это «мне нравится», «я это хочу», «мне это нужно» и из необходимости — «я хочу от этого уйти», «мне это не нравится», «у меня это вызывает негативные чувства». Например, когда страшно остаться без денег, то находятся творческие, креативные решения. Гуси-лебеди здесь, это как раз то, что подгоняет, то, что заставляет двигаться вперед.
Есть еще одна сказка, в которой есть «Гусенок-лебедёнок». Это сказка «Терёшечка», тоже сказка про инициацию. Терёшечка — это такой человечек. Часто бывает, что сказка начинается с описания проблемы: «Жили-были дед да баба, и не было у них детей». Жили-были обычно, обыденно, без какого-то внутреннего света. «Дед и баба» в сказках — это всегда представители рода, как папа и мама. «Не было у них детей» — это не означает, что у них не было физических детей, это про то, что не было у них творческого огня, радости. И тогда они начинают экспериментировать и создавать персонажей из всяких разных вещей, то из пальчика, то из полешечка, то из зёрнышка, то из снега слепят.
Это всё про то, как из родовой системы человека уходит жизнь. Если нормальная жизнь, тои дети нормальные рождаются. Когда в родовой системе всё в порядке, сказка начинается так: «Жили-были старик и три сына» или «жили-были царь и царица и были у них дети». Когда изначальное условие, что в роду все хорошо, то сказка будет про личную задачу человека. А когда история начинается с того, что «Жили-были старик со старухой, и не было у них детей», значит, скорее всего, что в этой сказке, и соответственно, в развитии души человека, в роду изначально трудности с любовью, с жизнью, и на человека ложится задача еще и по возвращению радости в род, по продолжению жизни.
Сказка про Терёшечку — это история про мальчика, которого сделали из подручных средств — колодочки. Он помогает бабушке с дедушкой, ездит на рыбалку и там попадает на глаза ведьме. Так он провоцирует выход темноты, тьмы из этого рода, рискует, попадается, и спасает его один маленький гусёнок. Несколько гусей пролетели, помочь отказались, а последний «защипанный гусёнок», пролетая, взял Терёшечку и отнес домой. Гуси-лебеди помогли справиться, через чувства, через эмоции. У нас и сейчас есть выражение: «Не гони гусей», и мы прекрасно понимаем, что оно означает: «Успокой свои мысли, справься со своими эмоциями».
ДВЕ СКАЗКИ: МОРОЗКО и ДОЧЬ И ПАДЧЕРИЦА
Сейчас я расскажу две сказки из тех, которые лучше всего иллюстрируют то, что нам приходится переживать, то с чем мы сталкиваемся в своей жизни. Это сказки про инициацию. Я знаю, что обычно в интерпретациях таких сказок идёт акцент на то, что инициация — это нечто архаичное, что-то из первобытных племен, и сейчас люди не проходят подобные инициации, а инициирующие процессы, связанные с переходом в смерть, в какие-то очень трудные и тяжелые состояния, в жизни человека встречаются один-два-три раза.
Инициация это переход из детского состояния во взрослое, из юношеского в мужское, артельное, из девического в женское, когда можно выходить замуж и рожать детей, принятие в члены общины, посвящение в шаманы.
Такие переходы связаны с какими-то событиями, которые не каждый день происходят: рождение, начало первых месячных, свадьба, рождение ребенка, смерть. Здесь я хочу сказать о том, что эти сказки — ключ для переходов вообще, и инициация с нами происходит не один раз в жизни, это происходит достаточно часто. В современном обществе у нас перемешано огромное количество информационных потоков, скорость совсем другая, и говорить о том, что тема инициации имеет значение только для прошлого, значит упускать какие-то очень важные, очень понятные подсказки.
Первая сказка, про которую я расскажу «Морозко», вторая «Дочь и падчерица» из сборника А.Н.Афанасьева. Эти сказки очень похожи. В обеих сказках ситуация, когда есть девушка, у неё есть отец, вместе с ними живёт мачеха и её родная дочь, и есть сравнение двух путей существования. Я бы назвала их «путь падчерицы» и путь «дочки мачехи». Это совсем разные истории. В одном случае в конце сказки у героини появляется богатство, возможность изменений, трансформации, замужества, её могут с приданым забрать в новую, хорошую семью. То есть это выход из трудной ситуации. В другом случае происходит смерть, и домой привозят только «холодные косточки». Здесь можно говорить о двух способах действия в случае трудной ситуации.
Трудная ситуация это всегда встреча с божественным началом. Сейчас поясню, почему. Когда я разбирала русские сказки впервые, меня удивило явное отсутствие в сказках божественного мужского начала. Есть Баба-Яга как символ богини-матери, богини жизни и смерти. Она — «баба» однозначно, у неё есть мужские и женские атрибуты для создания мира, и она является в сказках «дарителем». И она же является в сказках «ограничителем», назовем это так, и именно это определяет функцию божественной природы, самой нити судьбы, самой жизни как мироустройства. У нас есть то, что нас воспитывает, очищает, наполняет, одаривает, и всё это в одном лице. Так бывает, что одна и та же ситуация сначала является болезненной, потом ты начинаешь видеть в ней какие-то дары и что-то очень хорошее.
После знакомства с архетипом Бабы-Яги, я начала задавать себе вопрос: «А где же в сказках мужское начало, мужская божественная идентичность?» Потому что байки про матриархат и про то, что раньше в основном власть была женская, мне не очень отзываются. Есть некоторое количество исследований на эту тему, в которых подтверждается, что всегда было разделение на «силу сильную» и «силу ладную», мужскую и женскую, присутствовало и то, и другое.
Я начала искать от противоположного. Если Баба-Яга — это больше про лето, огонь, и её основное испытание — жарить в печи, то это есть чрезмерный огонь и чрезмерное воодушевление, чрезмерные страхи, эмоциональность, то противоположность, которая нас может убивать, являться испытанием, это холод, мороз.
В русских знахарских традициях есть лечение холодом. И смерть от холода очень реальна на самом деле, поверьте мне, как человеку, который живет в Сибири. Здесь зимой бывает минус сорок, и если ты оказываешься один, без тепла, без возможности спрятаться от холода, то это неминуемая смерть, и это тоже часть проявления божественной природы. Поэтому первый вывод, который я сделала: в сказке «Морозко» есть описание природы, бога как метафоры того, с чем мы сталкиваемся неизбежно.
Получается, что когда и падчерицу, и дочку мачеха отправляет в лес на мороз, на холод, это своего рода «тренировка перед битвой», с одной стороны, с другой стороны, это определённая закалка. Закаливание организма, постепенное привыкание к холоду помогает человеку гораздо меньше болеть и легче справляться с трудностями. Это, безусловно, инициация. Дело в том, что мы не единожды проходим её, а сталкиваемся с морозом и хладом постоянно. Из этой сказки можно сделать очень важный вывод, с учётом того, что все персонажи сказки, все образы, все архетипы есть отражение внутренних процессов, происходящих с человеком. Вселенная вокруг нас — это энергоинформационное поле, оно приобретает свои значения только тогда, когда мы наделяем её этими значениями. То есть нашего врага мы можем узнать, только когда мы определяем, что он «враг» или «друг», мы формируем внутреннюю картину мира.
